Напротив старинного зеркала с окантовкой выполненной в стиле ажиотажного, богатого, но в тоже время строго выдержанного барокко стояла прекрасная девушка с длинными и густыми волосами цвета золотых колосьев, что развиваются по ветру под палящим солнцем, глубокими и прекрасными, но с ноткой грусти, глазами цвета молотого кофе, скромной улыбкой и пышными формами. Девушка стыдливо прикрывало оголенный живот и скрещивала ноги, дабы скрыть большую часть своего тела. В этот момент смысл ее взгляда переменился, а ресницы быстро захлопали по ее румяным щекам. В ее глазах на мгновенье вспыхнула ненависть к самой себе и своему ничтожному, как ей казалось, телу. С того момента она больше не смогла терпеть себя и, насколько возможно глубоко вдохнув, девушка начала войну с собственным недостатком - лишним весом...
Спустя месяц, после многочасовых тренировок в спортзале и почти полнейшей голодовки прекрасная юная особь смогла скинуть столь ненавистные ею килограммы. В ее темно-карих глазах зажегся блеск, так как она гордилось собой, что на протяжении тридцати одной сутки она смогла выдержать как физическое, так и моральное напряжение. "Бесики" во взгляде полностью олицетворяли состояние ее душе - уровень азарта зашкаливал и желание быть стройнее стало более навязчивым, более глубоким. Оно засело внутри как каменный стержень. Но все это был лишь поверхностный результат, на самом деле - она являлась запущенным механизмом. что начал свое действие с той секунды, когда она увидела неидеальную складку и решила продолжить растерзание самой себя, так сказать, проверить себя на прочность.
По уходу еще шестидесяти дней с начала ее против-калорийной битвы, девушка выглядела потрясающе. Тонкая талия, изящная шея, спина и руки создавали силуэт фарфоровой куклы, что продается в самом дорогом магазине сувениров города; белоснежная кожа и алые губы напоминали героиню из сказки. Она вновь смотрела на свое тело в тоже самое зеркало и должно быть пыталась улыбнуться новой себе, но ощущение недовольства своим телом не давало покоя ее душе. Эти изумительные изгибы и прекрасные волосы, что ложились во всю длину спины привораживала взгляды любого, кто на нее бы посмотрел, но в ее глазах ей казалось, что до совершенства осталось пару шагов, что скинув только несколько лишних килограмм она сможет быть идеальной и для себя. Возможно, где-то в глубине ее сознания она понимала, что это начало конца, и она не в силах будет остановиться, что это начало новой жизни наполненной черно-белыми красками и слезами, голодными буднями и сна в обнимку с весами.
С того момента как девушка переступила черту и продолжила худеть, прошло полгода. Напротив старинного зеркала с окантовкой выполненной в стиле ажиотажного, богатого, но в тоже время строго выдержанного барокко стоял бледный труп. Она была словно привидение: ломкие, реденькие волосы черного, как смола, цвета, потухшие, потерянные глаза, которые плачут вторые сутки подряд, впавшие скулы и ярко-красная помада на губах, что были сложены в недовольную гримасу. Она ненавидела все вокруг еще больше, чем раньше. Ненавидела себя, еще больше, чем раньше. Единственное, в чем она нуждалась в стрелке на весах. Остальное ушло из ее жизни, теперь не играло роли. Истощенное тельце будто молило о пощаде. Если бы оно могло издавать звуки, то они были бы страшнее разъяренного льва, горячее плача матери, у которой погиб ребенок, громче гула, что стоял над Берлином первого сентября одна тысяча девятьсот тридцать девятого года и тише травы, что колыхалась под мелодию ветра.
Все, что происходило в округе давило на ее общее самочувствие. Она стала уязвима и суха, словно завядший цветок, которого так просто выкинуть или раздавить грубым ботинком. Ее глаза загорались неистовыми искрами, когда адская стрелка весов показывала все меньше и меньше. С того самого мгновенья ее уже было не остановить. Запущенный механизм почти достигнул крайней точки колыханий. Остается только ждать, сколько же он заготовил времени.
Чуть больше, чем через три года в прошлом прекрасная девушка с длинными и густыми волосами цвета золотых колосьев, что развивались по ветру под палящим солнцем, глубокими и прекрасными, но с ноткой грусти, глазами цвета молотого кофе, скромной улыбкой и пышными формами была найдена на больничной койке мертва. Кто бы не пытался ее остановить ей нравилось губить себя. В этом и остался секрет ее смерти. Она сама погубила себя зная о своей кончине еще с самого начала. Ее внутренний голос был приглушен болью, ненавистью и желанием "быть как все". Только не как все люди, а как все Ангелы - хрупкой и нежной, но неживой.
Такова цена за красоту. Прекрасней, только пепел.
Спустя месяц, после многочасовых тренировок в спортзале и почти полнейшей голодовки прекрасная юная особь смогла скинуть столь ненавистные ею килограммы. В ее темно-карих глазах зажегся блеск, так как она гордилось собой, что на протяжении тридцати одной сутки она смогла выдержать как физическое, так и моральное напряжение. "Бесики" во взгляде полностью олицетворяли состояние ее душе - уровень азарта зашкаливал и желание быть стройнее стало более навязчивым, более глубоким. Оно засело внутри как каменный стержень. Но все это был лишь поверхностный результат, на самом деле - она являлась запущенным механизмом. что начал свое действие с той секунды, когда она увидела неидеальную складку и решила продолжить растерзание самой себя, так сказать, проверить себя на прочность.
По уходу еще шестидесяти дней с начала ее против-калорийной битвы, девушка выглядела потрясающе. Тонкая талия, изящная шея, спина и руки создавали силуэт фарфоровой куклы, что продается в самом дорогом магазине сувениров города; белоснежная кожа и алые губы напоминали героиню из сказки. Она вновь смотрела на свое тело в тоже самое зеркало и должно быть пыталась улыбнуться новой себе, но ощущение недовольства своим телом не давало покоя ее душе. Эти изумительные изгибы и прекрасные волосы, что ложились во всю длину спины привораживала взгляды любого, кто на нее бы посмотрел, но в ее глазах ей казалось, что до совершенства осталось пару шагов, что скинув только несколько лишних килограмм она сможет быть идеальной и для себя. Возможно, где-то в глубине ее сознания она понимала, что это начало конца, и она не в силах будет остановиться, что это начало новой жизни наполненной черно-белыми красками и слезами, голодными буднями и сна в обнимку с весами.
С того момента как девушка переступила черту и продолжила худеть, прошло полгода. Напротив старинного зеркала с окантовкой выполненной в стиле ажиотажного, богатого, но в тоже время строго выдержанного барокко стоял бледный труп. Она была словно привидение: ломкие, реденькие волосы черного, как смола, цвета, потухшие, потерянные глаза, которые плачут вторые сутки подряд, впавшие скулы и ярко-красная помада на губах, что были сложены в недовольную гримасу. Она ненавидела все вокруг еще больше, чем раньше. Ненавидела себя, еще больше, чем раньше. Единственное, в чем она нуждалась в стрелке на весах. Остальное ушло из ее жизни, теперь не играло роли. Истощенное тельце будто молило о пощаде. Если бы оно могло издавать звуки, то они были бы страшнее разъяренного льва, горячее плача матери, у которой погиб ребенок, громче гула, что стоял над Берлином первого сентября одна тысяча девятьсот тридцать девятого года и тише травы, что колыхалась под мелодию ветра.
Все, что происходило в округе давило на ее общее самочувствие. Она стала уязвима и суха, словно завядший цветок, которого так просто выкинуть или раздавить грубым ботинком. Ее глаза загорались неистовыми искрами, когда адская стрелка весов показывала все меньше и меньше. С того самого мгновенья ее уже было не остановить. Запущенный механизм почти достигнул крайней точки колыханий. Остается только ждать, сколько же он заготовил времени.
Чуть больше, чем через три года в прошлом прекрасная девушка с длинными и густыми волосами цвета золотых колосьев, что развивались по ветру под палящим солнцем, глубокими и прекрасными, но с ноткой грусти, глазами цвета молотого кофе, скромной улыбкой и пышными формами была найдена на больничной койке мертва. Кто бы не пытался ее остановить ей нравилось губить себя. В этом и остался секрет ее смерти. Она сама погубила себя зная о своей кончине еще с самого начала. Ее внутренний голос был приглушен болью, ненавистью и желанием "быть как все". Только не как все люди, а как все Ангелы - хрупкой и нежной, но неживой.
Такова цена за красоту. Прекрасней, только пепел.
